С чего это вся началось? А началось это с шести тридцати утра, когда ты как обычно приоткрыла глаза, выругалась, разумеется, про себя на лающую ватагу голодных собак, улыбнулась, заслышав звон посуды, это означает, что отец уже встал и лай прекратится с минуты на минуту.
- Роки урод, - с этими мыслями ты закрываешь глаза и тут же засыпаешь. Действительно, что человеку нужно, для того чтобы выспаться? Всего-то на пять минут больше... Следующее твое пробуждение происходит не от лая, а как не странно от тишины, взглянув на часы, отмечаешь - девять утра. Что ж тоже весьма не дурно, особенно если учесть, что сейчас воскресенье. Ты вспоминаешь, что отец собирался на дрессировку сегодня, но сейчас тишина настораживает еще больше, по этому натянув джинсы, ты выходишь из своей комнаты.
- А ну все вон, - вместо доброго утра ты проталкиваешься через радостных собак, стараясь не наступить ни на кого, хотя сильно хочется, но визгу будет, а это явно лишнее. Фила, получив кулаком по голове вместо приветствия, тут же вспоминает как должна себя вести воспитанная бразильская фила, да и вообще любая нормальная собака, и не пытается залезть тебе на руки и даже лизнуть в лицо.
- Вот так уже просто отлично, - ухмыльнувшись, ты идешь в зал, чтобы в окне найти отца, работающего на участке, но там его не обнаруживается.
- Сегодня день войны с одуванчиками? - недовольно решив про себя какую причину ты выберешь, чтобы сидеть учить дурацкий никому не нужный конспект по предмету со странным названием архивоведение, вместо того, чтобы ползать в положении, более подходящем для постели, выдирая желтые цветочки, чтобы они не расплодились еще больше.
Причину ты придумать так и не успела по той причине, что на лужайке заднего двора отца тоже не оказалась, а собаки столпились перед дверью родительской спальни.
- Охренеть, - выдаешь ты в слух, еще бы, спящий папа - это вообще редкое зрелище, а если участь что нное количество собак в доме, так это вообще не реальное зрелище.
Звонок домашнего телефона заставляет резко обернуться и наперегонки с собаками помчаться в коридор, естественно собаки успели первыми - ты все так же пытаешься никого не раздавить, хотя в этой ситуации можно будет списать на несчастный случай. Об этом ты подумаешь после, а сейчас ответишь в трубку:
- Привет, мам, - и как обычно удивленным голосом она спросит
- Откуда ты знаешь, что это я звоню?
- Ты знаешь, я давно хотела сказать тебе, я экстрасенс и...
- Хорош дурачиться!
- Ладно, ладно, просто кто еще знает этот номер и позвонит сюда в девять утра в воскресенье.
- Но вы же все равно не спите!
- Уснешь тут...
- Папа где?
- Спит
- Спит? - удивление у вас, похоже, одинаковое, но маме таки удается не повторить твой "подвиг" в слух.
- Тогда пусть мне потом перезвонит.
- Ладно, пока.
- А стой!
- Стою...
- На площадку едете?
- Не знаю, папа же спит...
- Ладно, иди дела делай...
- И тебе приятного дня, - комментируешь ты положив телефон на полку.
- А ну все вон, быстро притом, - самой непонятливой как обычно оказывается фила, которую не заметить просто невозможно.
- Чего надо? Нет, есть не будем точно, - похоже поняв, наконец, что ты из комнаты не покормить вышла, а сама по себе фила удаляется на диван.
Будь у тебя с утра настроение по лучше, да еще много всяких, если, то отца после пробуждения на столе ждал бы завтрак, но организм явно протестует сегодня против подобной формы альтруизма по этому ты возвращаешься в комнату и еще на сорок минут засыпаешь поперек кровати, что тоже как оказалось весьма не дурно.
Разбудив папу в без десяти десять, ты, наконец, узнаешь, что он собирается на площадку. Кинув монетку, разумеется, пока никто не видит, еще бы - не слишком адекватный способ принятия верных решений, ты решаешь поехать с ним, по этому в срочном порядке приводишь Шона и себя в надлежащий вид. Мыться Шон не любит, по этому ты вся в пене и в брызгах, но зато собака чистая, хоть и разозленная за такое бесцеремонное надругательство над свободолюбивой личностью. Рыкнув на тебя для порядка, бульдог гордо удаляется в комнату.
На столе уже готова пицца и попив чай вы выдвигаетесь на дрессировку. Фила кажется почуяла подвох и решила закосить под мебель, но её замысел быстро раскусили и таки погрузили в машину, где собака продолжала ломать комедию умирающего лебедя. Хотя тебе она больше напоминала утку, или скорее даже гусыню, если судить по разуму... Но быть может и курицу - ты пока еще не решила.

Не ладное чувствуется примерно за три минуты до подъезда к площадке, и дело не в желанных способностях экстрасенса, а в том, что ты увидела машину. Нет, безусловно, сама по себе машина зрелище для тебя далеко не новое, просто сейчас важнее было, чья это машина. Зрение не обмануло, хотя сейчас ему ты бы это простила.
- Опять приехал... Когда ж ты угомонишься...
Хлопнув дверью, ты проигнорировала недовольный взгляд отца, и даже не стала отвечать, что ты в курсе, что это не холодильник. Мгновение потребовалось для того, чтобы понять ситуацию, но чуть больше, чтобы её осознать. Начальник тебя еще не видел, был спиной, а вот ты увидела достаточно... В руках вашего общего знакомого был поводок твоей собаки, разумеется, с собакой. Барон заметил тебя, радостно завилял купированным хвостом и гавкнул в знак того, что он тут, и он соскучился, чем вызвал невольную улыбку. А вот бывший хозяин Барона посмотрел на тебя странно, неприязненно и даже как-то со страхом, чего ты раньше за ним не замечала никогда. Начальник был несказанно удивлен твоим появлением, ведь до этого тебя не было почти две недели, но на то были причины.
- Вот значит как да... - злоба и ярость, обычно несвойственная тебе в повседневной жизни волнами захлестывает сознание, и ты, кажется, не видишь больше ничего, кроме этих двух мужчин, и черныша, натянувшего поводок, в попытке дойти до тебя.
Выдох, пару шагов вперед, чуть наклоняешься и резко, как давно приучили на занятиях, даешь команду, так что замедляются играющие собаки на площадке, и оборачиваются владельцы: "Ко мне, Барон!". Резкий рывок поводка, мужчина держащий черныша непроизвольно делает шаг вперед, но все же удерживает собаку.
- Фас! - но с губ так и не срывается команда, ты понимаешь, что не имеешь права, больше не имеешь права. Словно в замедленной съемке ты видишь, как начальник становится между вами, и встречаешься с ним взглядом. Снова шагаешь вперед и который раз чувствуешь, словно наталкиваешься на невидимую преграду и отступаешь.
- Уводи, - резко, сквозь зубы, обернувшись, почти приказывает мужчине начальник.
- Барон... - ты смотришь, как упирающегося пса заталкивают в машину, затем и сам мужчина садится за руль и резко срывается с места.
- Ненавижу, - одними губами произносишь ты, глядя в глаза начальнику и не понятно почему ты улыбаешься сейчас, наверное, просто на зло, на зло ему, да и себе черт возьми...
Ты проходишь мимо него, едва удержавшись, чтобы не дать пощечину, когда вы поравнялись, и проходишь на лестницу, как ни в чем не бывало, занимаешь место зрителя занятия. Люди смотрит кто непонимающе, кто равнодушно, кто вопросительно, кто с интересом, а кто как отец сочувственно. И ты, и они знают, что никто ни к кому не подойдет и ничего не скажет. Занятие начинается, все как обычно, но ты больше не видишь себя здесь, ни в качестве зрителя, ни участника, как было раньше. Тебе становится смешно от всего этого действия, смешно впервые за пять лет, хочется просто уйти, но уходить пока некуда. По этому на очередном круге, когда отец с филой подойдут, ближе ты попросишь ключи от машины. И двигаясь к мазде, мелькнет шальная мысль, и кто тебя остановит сейчас, если сорваться с места на машине, изначально предназначенной для гонок, но не по сибирским дорогам. И все таки разум побеждает сейчас, тебе просто все равно, заняв привычное место рядом с водительским нажмешь на кнопку первого попавшегося радио и ухмыльнешься от слов:
- Если друзья мои станут врагами
И в суете продадут за пятак -
Я буду грызть эту землю зубами,
Я буду верить, что это не так...
Если погаснут далекие звезды,
Высохнет весь мировой океан,
Если спасать этот мир будет поздно,
Он через час превратится в туман,
Даже уже в раскаленной пустыне,
В той, что когда-то мы звали Земля,
Знаю, что сердце твое не остынет,
Я буду знать, что ты любишь меня...
И глядя ангелом с неба на землю -
Выберу нам с тобой место в тепле,
Голосу сердца и разума внемлю,
Я упаду... но поближе к тебе...
И через век, превратившись в сирень я,
Я обниму тебя, кроной шумя,
Ты будешь знать, что я твой добрый гений,
Я буду знать, что ты любишь меня...(с)
И только сейчас, сейчас разум, наконец, уступает эмоциям, ты плачешь, плачешь, понимая, что ты потеряла сегодня, понимая, что какое не какое, а это предательство, предательство от человека, которому ты доверяла, которого любила как родного. Так зачем же все так все перечеркивать в один миг? Зачем? Да Бог с ней с собакой, если для него так будет лучше - пусть живет, где скажут, лишь бы хорошо было, но разве нельзя было поговорить, просто поговорить - объяснить ситуацию по человечески, ты бы все равно согласилась, с ним невозможно не согласиться, а вот сейчас...
Ты видишь, что он идет к машине, но у тебя нет желания говорить и даже видеть его, просто нет желания, и самое главное - теперь ты не перешагнешь через себя из вежливости. И кажется, он это понял, понял, быть может только сейчас...
Остановившись в паре шагов от машины он смотрит тебе в глаза, и ты не отводишь взгляд как раньше, более того, если не дурак - поймет, что ты смотришь с вызовом и с неприязнью.
- Корка... - последнее, что тебя держит на питомнике, двух летняя сука лабрадора. Ты достаешь телефон и ищешь номер ветеринарного врача, что любит охоту и давно хочет себе хорошую собаку.
- Абонент временно недоступен, - слышишь ты голос в трубке.
- Что б тебя, - продолжив мысленно фразу, ты убираешь телефон в карман. Ничего, ты дозвонишься и ты уверена, он не откажется от подарка.
И все, на этом все, ты уйдешь, потому что бороться с ним ты не в силах, пока не в силах, но ты знаешь, что ты вернешься, но вернешься уже другой, и тогда посмотрим, кто из вас отступит.